Эдлунд, 87 лет (выглядит на 30-35), м.

Нежить. Человек.

Очень высокий, широкий в плечах мужчина. Рельеф мышц сглажен равномерной прослойкой жира. Характер движений неторопливый и даже неуклюжий, проворство проявляется исключительно в бою. Выражение лица чаще всего суровое, отчего между бровей пролегли заметные мимические морщины. Нос прямой. Нижняя челюсть четко очерчена, подбородок «волевой». Бритьем Эдлунд пренебрегает, не считая зазорной щетину на лице. Брюнет. Глаза серые, холодного «стального оттенка». На теле достаточно шрамов от прошлых, уже заживших ранений. После смерти смуглая кожа наконец-то приобрела аристократическую бледность нездорового сероватого оттенка. Глаза в темноте светятся мягким синеватым светом.

Хорошо обращается как с полуторными, так и с двуручными мечами. Обучен бою со щитом. Превосходно владеет двуручным молотом. Сносно обращается с боевыми топорами и древковым оружием - по крайней мере не покалечит ни себя, ни союзника. Имеет представление об арблетах на уровне новичка. Неплохой наездник. Привычен к доспехам – носит их как «вторую кожу», не испытывая особого дискомфорта. Умеет обращаться с ножом, кинжалом и подручными предметами в трактирной драке. Средненький рукопашник, во многом держится на ногах дольше противника за счет совершенно нечеловеческой выносливости и благодаря крепкому черепу.
После смерти, как и любая нежить, не чувствует усталости, голода, жажды. Потребность в дыхании и сне отсутствует.
Физическая сила гораздо выше, чем у обычного человека.

Умеет распознавать ведьм, колдунов, прочих представителей «злых сил». Знает пару простеньких отпугивающих нечисть заклинаний и целое одно сложное «изгоняющее демона». После смерти вряд ли сможет воспользоваться этими заклинаниями, зато теперь «чувствует» смерть, равно как и темную магию.

В молодости коллекционировал щиты побежденных рыцарей, когда их стало некуда вешать, потому что «кончились стены» в родовом замке - переключился на головы и чучела чудовищ, которых побеждал. Сейчас остановился на том, что делает «засечки» на руке в память только о действительно сильных врагах.
Любит оружие и доспехи. Чистит, полирует, следит за целостностью своей амуниции лично.
Не понаслышке знаком с починкой прохудившихся вещей, равно как и с готовкой в походных условиях, стиркой и прочими полезными бытовыми навыками – последний оруженосец сбежал еще десяток лет назад, предыдущий так же продержался недолго.
Как любой человек благородного происхождения, читает с трудом, пишет как «курица лапой», науками и искусством никогда не интересовался.

Странствующий рыцарь, борец за добро и справедливость. Правда такую профессию денежной не назовешь, а потому пришлось приобрести несколько навыков разнорабочего и сбавить градус пафосности, чтобы была возможность заработать пару монет.

Решительный, целеустремленный, прямолинейный, - ко всему этому следует для честности добавить слово «излишне». Когда-то давно был высокомерен, со временем стал более терпим к окружающим и менее брезглив. Уверен в себе. Врать не любит и не умеет, но приукрасить свой рассказ может. По-своему великодушен. В меру эгоистичен. Вспыльчив, но отходчив, за годы странствий научился сдерживаться, но это означает только то, что кружка с элем полетит в стену, а не в оппонента. Заядлый холостяк, приверженец мысли что «все зло от женщин».

Потомственный аристократ, прямой наследник родового замка и окрестных земель в трех днях полета стрелы. По решению семьи должен был жениться на баронской дочери, но воспротивился решению, принятому родственниками и отправился в так называемое «паломничество». Изначально целью путешествия было хорошенько и по-мужски «оторваться», по во время очередной попойки Эдлунд дал клятву не возвращаться домой, пока не получит сердце Черного Дракона. Так как в родном мире славного героя таких драконов не водилось, то произнесенные им слова открыли ему дороги в иные миры, чтобы он мог выполнить свое обещание. Для самого Эдлунда дороги всегда были одинаковыми, леса – похожими друг на друга, а жители городов и деревень ничем особо не отличались друг от друга. Путешествие между мирами Эдлунд воспринимал как нечто само собой разумеющееся и значения этому не придавал. Иногда, правда, какие-то сомнения и странные мысли и забредали в бедовую голову рыцаря, - но исчезали после следующей кружки эля.
Так продолжалось ровно до момента смерти Эдлунда. В очередном мире доспех славного рыцаря в результате одного из проклятий был пробит обычным арбалетным болтом, попавшим точно в сердце. Разбойники, получившие в качестве приза много ценных артефактов (за время странствий Эдлунд, как истинный любитель-коллекционер оружия обзавелся арсеналом из весьма интересных вещиц), закопали холодное тело в лесной глуши и скрылись.
Так Эдлунд умер, и если бы не проходящая мимо эльфийка, практикующая темную магию, то непременно восстал бы призраком, как обещало одно из проклятий, лежащих на нем.

Став нежитью, некомфортно чувствует себя, если рядом находится что-то или кто-то связанные со "светлой магией"
Практически не умеет врать.
Упрямый, как стадо баранов.
Реальность часто воспринимает как один из своих снов. Иногда путает прошлое и настоящее. Из-за этого может быть до идиотичного рассеян.

Тяжеловесный жеребец ржавого окраса с непритязательной кличкой "Гнида" всхрапнул, разбрасывая копытами комья грязи, и послушно подставил под удар рогатины бок, прикрытый металлическими пластинами. Эдлунд крепче сжал поводья свободной рукой и, повернувшись в седле, размахнулся боевым молотом, метя по древку: "Гхырские выродки!.." Массивный обух соскользнул по деревяшке, не причинив особого вреда: для нормального замаха не хватало подвижности. Разбойник с рогатиной поспешил отступить, перехватывая свое нехитрое оружие поудобнее, - готовился ко второму заходу. По броне звякнул очередной арбалетный болт и соскользнул в сторону: Эдлунд с нарастающим раздражение отметил про себя, что это уже пятый и мысленно пообещал чуть позже поотрывать руки стрелку, стоявшему в стороне от дороги.

Затянувшийся бой больше напоминал пародию: неповоротливый конь с неуклюжим всадником топтался на месте в окружении трех разбойников, которые, выражаясь утрированно, как тощие бездомные псы, ломали зубы о броню рыцаря, и никак не могли разгрызть. Ударить бы по бокам рыжего коня и, сорвавшись с места, оставить чернь позади, - но нет, мешало некстати проснувшееся упрямство: "...не прощал... не прощаю... и не буду прощать... гнить вам в ближайшей канаве... мрази..." - складка между бровей мужчины обозначилась резче и глубже. Ну и конечно сказывались долгие серые унылые дни без приключений, иначе говоря - подвигов, которых душа жаждала примерно так же, как хорошей попойки. Все же благое дело, достойное славного рыцаря, очистить дорогу от озверевшей рвани, иначе и язык не поворачивался назвать еле экипированных для боя разбойников.

Конь, как и его хозяин, закованный в тяжелый доспех, едва успевал разворачиваться для маневра. Идею перетоптать наглецов Эдлунд оставил еще полчаса назад, - убогие выродки, не побоявшиеся выйти на большую дорогу, были слишком подвижны и не брезговали вываляться в грязи, конь - слишком инертным. Следовало признать, что с драконами было определенно проще.

Спустя еще полчаса ругательства, льющиеся обильным потоком, иссякли, уступив место тяжелому сопению. Дважды Эдлунда чуть не стащили с лошади, в отместку славный воин сломал одному из разбойников руку. Вой простолюдина приятно ласкал слух только первые минут пять, потом изрядно надоел. Из соображений гуманности бедолагу следовало бы добить, -  неестественно вывернутое предплечье, кровь, пропитавшая рубаху, - открытый перелом в условиях лесной глуши наверняка обернется гангреной, с которой подельники вряд ли что-то сделают, в лучшем случае додумаются отрубить гниющую руку и хорошо если не по самую шею.

Отойдя друг от друга на достаточное расстояние, обе враждующие стороны жадно и шумно дышали. Прерывать внезапное и приятное перемирие никто не спешил. Уперевшись руками в колени, один из татей лающе хохотнул:
- Э, благор-р-рдный! Тебе не надоело еще?.. Может добром отдашь... ну золото там... или еще какие бирюльки... Ну короче чо не жалко... Для тебя малость, а нам... Э-э-эх... А мы за тебя по кружке выпьем... - смех разбойника был не злым, скорее искренним и каким-то обреченным. "Может, у них семьи голодные? Вот и подались... Это ж от какой великой безысходности надо с рогатинами и дубинами полезть на конного вооруженного рыцаря," - мелькнувшая мысль о насущных проблемах черни была непривычной, а потому надолго не в голове не задержалась, но снова ввязываться в бессмысленную свару уже как-то не хотелось: вдоволь намахавшись нелегким молотом, мужчина предпочел бы сейчас горячий обед и кружку горячего вина, а не продолжения драки. Подняв забрало, Эдлунд глубоко вздохнул. Воздух был на удивление морозным и свежим. Медленно и робко с небо падали снежинки. 
- Так ты человек? А мы уж грешным делом подумали, что демон какой...

- Поговори еще... с-с-собака.. - ответный оскал Эдлунда был беззлобным. В этих землях рыцарь был впервые, а потому не знал, как долго еще будет ложиться под копыта Гниды дорога, пока не приведет... ну хоть куда-ниубдь. Купленная карта помогала делу мало. Придя к выводу, что помощь проводника будет не лишней, а оборванцы наверняка знают эту местность, мужчина продолжил после непродолжительного молчания:
- Вот что, вшивый, доведете меня до бижайшей корчмы - проставлю вам по кружке. Только без...

Четвертый разбойник, державшийся во время боя в стороне и бездумно тративший болты, принялся разоружать свой плохенький самодельный арбалет, справедливо решив, что продолжение драки не предвидится.  Натянутые плечи оружия распрямились стремительно, - тетива сорвалась с зацепа, ударив по пальцам неудачного горе-стрелка и отправив болт ровно в грудину Эдлунда.

- Дела-а-а... - страший из разбойников задумчиво чесал в затылке, не решаясь приблизиться к рыцарю, упавшему с лошади в грязь. Арбалетный болт, пробивший нагрудник, торчал там, где у людей обычно было сердце, - Ты, дурак, где болт зачарованный взял? Э! А ну не направляй на меня свой самострел!.. Ох, ё-о-о-олы-палы... И чо терь делать?.. Ну чё вылупился? Иди давай... смотри, чо он там, живой ваще или нет...

Эдлунд смотрел, как сверху падает снег. В голове крутился голос, хозяина которого рыцарь никак не мог вспомнить: "...и когда пойдет снег, которого не ждали, человек, отмеченный знаком огня, целованный жабой в левую щеку, выпустит случайную стрелу, что пробьет твой хваленый доспех... " Разбойник, вжав голову в плечи, боязливо, бочком, подходил к рыцарю, прижимая свое горе-оружие к бедру. Как будто хотел спрятать. На щеке стрелка красовалась огромная, вздутая бородавка - причиной появления таковых на родине Эдлунда считали поцелуй жабы. Дрожащая рука, потянувшаяся к древку торчащего из грудины болта, была обезображена следом страшного ожога. Сказать что-то или двинуться Эдлунд не мог, все силы куда-то ушли, тело было ватным и каким-то чужим. "Я сплю, это просто один из многих снов... Я не могу так глупо умереть..."

Эдлунд был еще жив, все то время, что жадные руки снимали шлем, артефакты и оружие, накопленное не за один год странствий, пытались справиться с хитроумными застежками доспеха, а после закидывали землей в неглубокой яме, одной из множества морщин-канав в глубине леса: копать нормальную могилу было лень, да и нечем. Бывшие крестьяне почему-то решили, что простенькие похороны навсегда упокоят "мертвеца". Арбалетный болт, правда, вытащить так и не смогли, слишком крепко тот засел в человеческом теле, пожтому оставили как есть.

Умирая от удушья и давления камней и мерзлой земли, небольшим слоем накиданными сверху, Эдлунд думал, что его в очередной раз затянуло в какой-то кошмар вместо обычного безобидного сновидения. В любом случае все должно было закончиться с пробуждением... закончиться с... пробуждением... закончиться... с... пробужде...

Рубаха, стеганка, кольчуга, штаны из добротной кожи. Сапог нет – их забрали с собой разбойники. Та же участь не постигла доспех исключительно из-за системы хитроумных застежек и ремешков, с которыми сам Эдлунд возится не менее получаса.