Твою маааааааать! Как же холодно!! – не иначе как в доказательство своей гениальности, Никки одевалась так, будто в каждую секунду могла встретить на улице любовь всей жизни, или представителя модельного агентства, могущего ее завербовать ввиду подходящей длины ее нижних конечностей, или просто показать как она неетитски крута в своем черном плаще и тонких шмотках в условиях крайнего севера. Причем, эстетическую ценность, представленную ее нарядом, мог по достоинству оценить разве что человек, пребывающий в крайней степени депрессии и проповедующий культ смерти. Но Никель подумала. Никель решила. Никель оделась, как готическая девушка по вызову. Единственным, что спасало ее от фактора короткой юбки и ультратонкости рубашки, была чудесная пара старого плаща с новыми кожаными сапогами выше колена. Поэтому мерзла наемница не то чтобы очень, хотя характерное покалывание в районе неприкрытых тканью полос кожи ощущала.
Ко всему прочему – уже неделю для нее стоял «не рыбный сезон». Кошельки прохожих, ни большие, ни маленькие, особо не ловились. И работы приличной не попадалось . А запасы на черный день Никки откладывать просто не умела. А кушать хочется всегда. И не только кушать. Печалька.
Никель брела по улице со скоростью средненькой конной повозки, напряженно зыркая по сторонам, не зная. Куда деть себя от холода и внезапного припадка категорической ненависти к любому виду физического труда. Пару раз споткнувшись на ровном месте, и еще столько же раз поскользнувшись, едва не встретившись носом с радушной поверхностью дорожного покрытия, Никки внезапно пополнила словарный запас нескольких прохожих с хорошим слухом неожиданно интересными словами с ярко выраженной негативной экспрессивной окраской. Она уже готова была развернуться и пойти в какую-нибудь таверну, выпить там в долг или «за красивые глазки» чего-нибудь горячительного, как в ее поле зрения попался – Лопух! –
Лопух, с невероятно снежной внешностью стоял у нее на пути, держа в руках монету с приличной стоимостью. На такую Ник могла себе целых два часа ни в чем не отказывать… ну, или жить не впроголодь две недели. Причем задумчивое выражение лица прямо кричало  - «Я рассеянный!! Ограбь меня!!!»
Не сбавляя скорости, воровка намотавшая приличный пробег по островам, с неумолимостью испуганного носорога надвигалась на задумчивого парнишу, одетого, к слову, еще больше не по погоде, чем сама Никель. Шаги с хрустом отдавались в ушах у преступницы, будто никаких других звуков во всем мире не было. Раз, два, раз, два. Лицо незнакомца при деньгах все ближе.
Еще бы секунда, и одним незаметным движением Никки бы смахнула монету себе в карман, оставив невезучего искать ее в ближайшем сугробе, но…
Хрясь!! Твою мааааааать…. Заглядывать жертве в лицо, вместо того, чтобы смотреть себе под ноги – очень умно! Доля секунды – и мисс «Я-не–всегда-такая-неуклюжая», поскользнувшись, сбила с ног беловолосого и оказалась на нем сверху в позе свежеспиленной елки. Судьба монеты осталась неизвестной. Но Никки не растерялась и, сев на незнакомца в самом непринужденном виде, скрестила руки на груди и заявила – Как вы можете позволять себе лежать, когда беззащитная хрупкая девушка упала с такой высоты! Между прочим, некоторые и ноги себе ломали. Вам должно быть очень стыдно. – Собственно, намек на длину ног, высоту каблуков и беззастенчивое напрашивание на комплимент, ибо Никки успела оценить на сколько баллов тянет смазливость ее несостоявшейся жертвы и просто так с позором уходить не собиралась.

Угольные брови Никки ползли вверх с той же скоростью, что и рука незнакомца. Но не успела чернобровая подумать хоть что-нибудь членораздельное на тему  «что за шустрые кавалеры нынче», как полетела в снежные объятия – широкие, мягкие … и ужасно холодные!!  Количество слов, порывающихся к описанию сложившейся ситуации, видимо, превысило позволительный лимит и застряли в горле, так и не выйдя на свет божий. Никель вытаращила глаза, уставившись на парня и беззвучно, как рыба, открывала и закрывала рот, не в силах что-то сказать. Беловолосый, судя по выражению лица, был растерян не меньше самой Никки и растерянно озирался вокруг.  Наемница изобразила глубокую скорбь и печаль, смахивая волосы за спину, и начала подниматься на ноги, торопливо и спешно отряхиваясь от снега, прыгая, пытаясь согреться, при этом с полной нейтральностью на лице смотрела на телодвижения незнакомца, следя за его руками взглядом. Немой? Чего ему надо? …Ээээ, дружок! Свой плащ я тебе не отдам!! Он единственный и неповторимый. Раритет, можно сказать… Но «дружок», не иначе спеша по сверхважным делам, развернулся и поторопился с ускорением покинуть поле зрения Никель, оставив ту в полном одиночестве. А точнее, в компании собственных мыслей, что ничем не лучше. – Странный какой… –  И тут же ледяной ветер, распахивающий полы плаща напомнил о том, что продолжать стоять на одном месте не есть умная идея, говорящая о высоком интеллекте ее автора. В подтверждение этого Никки чихнула и поспешила отправить свои кости в более теплое место, начисто позабыв о случившемся.
А день продолжал «радовать». Метелью, к примеру.  Никель все глубже и глубже погружалась в пучины депрессии, проклиная мир и чертов город на чертовом острове. Лишь одно, что радовало неугомонную чертовку – безумно-красивое прозрачное небо с его пронзительными оттенками. Но сегодня и его не было видно из-за наплывавших снежных туч. Единственное, чего еще желала Никки к вечеру – найти себе плакательную жилетку и выговориться. Поэтому и направилась в таверну.
Прибыв на место назначения, наемница уселась за барную стойку прямо напротив бармена и включила говорителя. Она говорила про все подряд: погоду, несуществующих подругу-официантку, маму и братьев, и еще про то, как она умеет скручивать конечности в любом направлении и обще очень гибкая. Параллельно этому шло активное продвижение культа щенячьих глаз, включать которые Никки решалась только в особых случаях. Вот он и наступил. Дядька за стойкой, не будь дураком, просек фишку и протянул Никель большую кружку… наполненную горячим молоком.
Надеявшись явно на другое, Никки лишь выдавила улыбку и поспешила удалиться вместе с кружкой в дальний угол. Молоко так молоко. Тем более, что есть она тоже хотела…
Занятая молоком и мыслями о смысле жизни, Никель как-то с удивлением и остраненностью смотрела на то, как в таверну вваливаются «ой какие незаметные» мальчики и девочки с глумливыми рожами и, сделав один и тот же жест попытки двигаться к стойке, замечали Никки, сворачивали и шли прямиком в ее укромный угол, спокойно подсаживались, выдавая вместо приветствия какое-то нечленораздельное мычание. Когда последний из них сел прямо напротив, рыкнув басовитое «Здрасте», Никель проглотила остатки и приняла позу школьницы на уроке, надеясь, что ребятки свалят. Но не тут-то было…
К слову, знакомы они особо и не были. Местное шпанье в первый день появления наемницы на острове распетушилось и попыталось качать права. И ровно до тех пор, пока один из них не слег с переломом ключицы и  раздробленной челюстью. С того памятного вечера Никель стала чем-то вроде авторитета и распечатки, привезенные с других островов с корявым изображением и надписью «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» передавались из рук в руки с самодовольной ухмылкой и фразой – «А ты знаешь, я ее, эта,.. того…». Еще одна причина «за» поскорее свалить с этого края земли.
Не зная, куда себя деть, Никель натянула на голову капюшон, скрещивая руки на груди и установила режим человека-статуи, стараясь по минимуму обращать внимание на внезапных соседей. Ребятки, судя по всему, были твердо убеждены в том, что Никки со всех ног сорвется и побежит помогать ребятам в их делах при первом же их предложении. С верой, глубокой как у истинного религиозного фанатика, они шепотом убеждали наемницу присоединиться к ним в каком-то супервыгодном дельце, проблем в котором, по их словам, быть не должно вообще. Никки старалась, молчать. А слова все копились. Копились…
И тут дверь со скрипом отворилась и в таверну вошел утренний Немой. Никки чертыхнулась и забилась в угол еще сильнее, в надежде не встречаться с белобрысым даже взглядами. Но это была мечта несбыточная. Никки категорически не везло. Хотя на время он и пропал из ее поля зрения за спинами ее «собеседников».
А во всем виновата привычка кивать, если не услышал, что тебе сказали, но делаешь вид, что это не так. И ухмыляться еще противно так, едко. – Ах ты дряяааааааань!! – взопил один из бандюгов на очередной такой кивок. И в Никель полетело что-то остро наточенное, сделанное, судя по всему, из стали. В ответ в противника полетел стул, отправив его в объятья мира видений на ближайшие пару часов, а Никки в два прыжка рванула в другой конец таверны. Слышавшийся за ней громовой топот, будто стадо носорогов в путешествии, оповещал о погоне. Впереди маячило большое кресло пред камином. Возможно, в кресле кто-то сидел – но Никель было глубоко наплевать ввиду приближавшихся побоев. Доставать оружие – значило по уши выдать себя, значит оставались только подручные средства... то же кресло. Никки запрыгнула на спинку уселась спиной к камину, как птичка на насесте, ожидая, пока ее плащ с рваными краями картинными волнами уляжется после, повернула голову на сорок пять градусов, и рявкнула – СТОЯТЬ! –
Темные тихие ночные личности, напуганные переизбытком огня, света и крика, резко затормозили на месте и столпились полукругом вокруг кресла, ожидая речь.
- Слышали когда-нибудь про то, что бывает со слишком надоедливыми детьми, которым доверяют опасные игрушки? – хрипловатым, глубоким и таинственным голосом девушка будто залезала под кожу всем, кто его слышал. Но эта интонация была резко оборвана другой – инфантильно-жизнерадостной – Они вырастают и превращаются в меня! -

Никки была не то, чтобы очень занята, но в данный конкретный момент ее внимание достаточно сильно занимала веселая разношерстная компания местных уголовников, мечтающая решить какие-то свои дела, понятия о которых даже в самом расплывчатом виде Никель не имела. Она собиралась вправить ребяткам мозги, чтобы по-хорошему разбежаться с минимум потерь и ущерба доброму прохвосту, владельцу таверны, лыбящемуся за барной стойкой. Но фиг тебе. Кто-то произвел гениальное логическое вычисление, и наемница вниз головой полетела навстречу  неизвестности. Неизвестность, как и предполагалось, оказалась не очень дружелюбной. Собрав по пути к ней все возможные углы и выступы, а также, кажется, еще что-то шевелящееся, Никки распласталась на полу, вжав голову в плечи и готовясь высказать миру все тайны, что хранились на сердце.
Они несли несусветную чушь. Про каких-то проституток, взрослых дядей и серьезные дела. Никель была готова начать хохотать и отплевываться, но, не зная, что сделать первым, просто лежала на полу и таращила свои ядовитые глазищи, переводя взгляд с бандитов на беловолосого парнишу и обратно. Завязалась драка, не обещающая абсолютно ничего радостного и позитивного. Вопли и звуки ударов стали звучать как ритмичная музыка, а Никки сидела на полу в позе куклы, и удивленно хлопала ресницами, наблюдая за происходящим. Это бы так и осталось типичным тавернским мочиловом, если б не до боли знакомые желтоватые листки бумаги с размашистыми черными кляксами на одной из сторон и надписью яркими кровавыми буквами. Жизненный тонус и напор энергии Никель при попадании данных объектов в ее поле зрения как-то сразу в несколько раз возросли, отчего наемница подскочила, как ужаленная и включила актрису.
Причитая детским голоском о несправедливости мира, Никки ломанулась к кучке обывателей с листовками прямо сквозь толпу дерущихся, профессиональным незаметным жестом успев подставить самому грузному участнику потасовки банальную подножку. – Что же это делается, люди добрые?!! – БАБАХ! Слезно моля, Никель подскочила к наблюдателям, радуясь, что не зря носит прозвище «Слепая смерть» и никто вблизи ее так и не рассмотрел. А листовки, как известно, рисуются просто отвратно. Между тем у нее за спиной образовалась небольшая куча – громила похоронил под своей тушей парочку сообщников, и, судя по характерному хрусту, подняться на ноги с данного момента для них стало проблематично, но зато значительно упростило задачу по обезвреживанию агрессивных единиц для белобрысого. – Средь бела дня, ни за что ни про что!.. Я девушка приличная! А они такие предложения делают! Как же так можно – они еще и на всех подряд бросаются!! Спасите, помогите!!!! – 
Люди недоверчиво хмурились, но постепенно в их глазах зарождалась маленькая, но очень отчетливая мысль, и вскоре побежал шепоточек о необходимости вызова настоящих «серьезных дядей» для разборки. Вот тут брюнетка ощутила резкую необходимость делать ноги. Жители, может, и не признали в ней маньяка-потрошителя. Зато у кого-нибудь другого это могло бы и получиться…

Отредактировано Никель (08.02.13 11:31)

Рывок. Другой. И у самого момента выхода наружу с грохотом расплывчатым пятном, прилетевшим неизвестно откуда, был закрыт дверной проем. Словно одним местом чуя неладное, Никки отскочила в сторону как раз к моменту, когда в стену оглушительно впечатался деревянный стул, получив при этом травмы, не совместимые с его дальнейшим существованием. Никель обернулась и вновь увидела белобрысого немого.  С улицы слышались шум и крики, вещающие о скором приближении спец группы захвата, но чернобровой нарушительнице законов это, если честно, было уже по барабану. Для нее не составляло особой проблемы вынести и стол, и двери, и значительный фрагмент стены вместе с этим, а после пойти и навалять хороших люлей всему отряду защитников этого городишки на отшибе Свалки прямо перед дверями таверны… но теперь ей жутко захотелось поучить хорошим манерам этого мебелеметателя с отсутствием словарного запаса.
Он стоял в нескольких метрах от Никки, включившей своё обыкновенное выражение лица, кричащее о безразличии ко всей Вселенной, гори она огнем. В таверне  установилась гробовая тишина и, казалось, взгляд, которым Никель уперлась в парня, можно было почувствовать физически, услышать его голос, не предвещавший белобрысому ничего хорошего. Хозяин таверны молча прятал ухмылку за записной книжкой и, как ни в чем не бывало, поглядывал на часы, висевшие над проемом.
Дуло винтовки черной дырой было направлено прямо на Никель, а та, как раскрытую книгу, читала напряжение парня в знаках, что, неосознанно им самим, подавало его тело. Напряжение мышц, дыхание, взгляд… сотня мелочей. Когда изо дня в день имеешь дело с такими показателями, постепенно учишься бегло их читать.. Никки видела перед собой мальчишку, которого срочно следовало проучить.
Со скоростью, почти не уловимой для простого обывателя, наемница рванула вперед, прямиком на немого, хватая левой рукой дуло винтовки, толкая парня назад, а правой рукой вцепившись в белоснежную челку, потянула ее наверх. В непонятной позе, опираясь на один из столов, «Снежок» полусидел полулежал, опираясь на край столешницы, а Никель навалилась сверху, придавливая  противника вниз коленом. Дуло оружия вдавилось Никки прямо в горло, но это совершенно не мешало ей приближаться к нему все сильнее, не боясь словить все патроны в свое тело. Если бы Белому была известна репутация «Слепой смерти» хотя бы в десятой части того, что рассказывают, он бы еще пятьдесят раз подумал, прежде чем лезть на рожон.
Приблизившись к белобрысому, почти касаясь его носом, Никель безумными глазами смотрела и жутким голосом брошенной сумасшедшей невесты, игнорируя чувство чего-то неуловимо-знакомого, говорила  – Я так рада, что ты не хочешь, чтобы я уходила, как жаль, что придется это сделать. Однако я все еще могу выдрать тебе глаз, чтобы частица тебя всегда могла оставаться со мной… -  Никки сильнее сжала белые пряди и потянула голову немого назад, безумно шепча ему свой бред.
- Дорогой мой, детей нельзя оставлять без присмотра, что бы они не говорили. Где твоя мамочка? Возле ее юбки тебе было бы в самый раз – тепло и безопасно. А я буду гонять тебя по холоду прямо под обстрелом и осыпать грозными выкриками, желающими твоей смерти – не надо было просить меня остаться… – Стой, тварь!! Отпусти заложника!! – за спиной грянул предупредительный выстрел. Ох уж эти военные. Все по инструкции. Никакой импровизации.
- Капитаааааааан! – обернулась Никки с улыбкой-оскалом в сторону отряда людей в форме, среди которых выделялся невысокий человек с отличительными нашивками старшего и благородным лицом. Людей в таверне и след простыл, зато с улицы ворвался злобный зимний ветер. – Не хочу я отпускать – уж очень он мне нравится. Думаю выдать ему персональный билет на тот свет в местах для особых пассажиров, как вам это? – И это притом, что дуло винтовки продолжало смотреть сквозь ее голову, угрожая вынести мозги в потолок. Никки было пофигу.

Отредактировано Никель (25.02.13 12:29)