Иногда все мы принимаем необдуманные решения. Просто сидим и понимаем, что пора что-то сделать, исправить, исполнить. Некоторые продолжают давить в себе эти потребности, а остальные начинают действовать. Перемены… Как редко у кого-то получается изменить свое окружение, возможности и желания. Может, кто-то и пытается доказать всем то, что он смог, справился, нашел нужный путь. Но где гарантия? Где гарантия, что у этого человека получится придерживаться новых правил, ни на секунду не вспомнив и не задумавшись о прежнем образе жизни. Ведь настоящие перемены быстро стирают прошлое со страниц твое недавней биографии. Поэтому-то так сложно определить настоящие изменения. Правда, по какой-то причине мы все равно будем верить в их подлинность. Даже Кейко не исключение.
По природе своей она не относится к болтунам, сплетницам и прочей нечисти. Можно сказать, что ее отношение к подобным вещам всегда было другим. К тому же по пальцам пересчитывают людей, способных вызвать в ней хоть капельку интереса. Большая часть из них осталась в Ихеро, еще один умер, а общение с Элизабет было заморожено по обоюдному согласию. Нет, можно, конечно, вернуться, она точно не будет против, но… Есть принципы, которым никто не хочет изменять. Они обе пришли к общему выводу, что пора бы закончить эти бесполезные встречи. Так и сделали. Смысл возвращаться к тому, что было забыто с таким успехом? Карл мертв, его нельзя вернуть. Сколько ни бейся, он так и останется там, где он находится сейчас. И он стал привычкой. Вполне возможно, что вся их любовь померкла на фоне привычек. Они срослись, поэтому-то каждому было так больно терять второго. И на данный момент зарубцевавшаяся рана изредка покалывает, когда начинаешь вспоминать то, что имело место быть уже давно. А об остальных даже не стоит говорить. Они пылятся на складе в голове больше шести лет.
Ночи в Саэрте очень холодные. Как в пустынях, если подумать. Катаока никогда не была там, прочитала в какой-то книге об этом. Все равно уместнее будет заметить то, что она не в пустыни, а в городе, где тоже вечерние времена суток довольно-таки прохладны. Небо до сих пор окрашено в красно-желтый цвет, но уже немного спокойнее того, что было часа три назад. Слабенький ветерок забирается под одежду, начиная пощипывать кожу. Кейко всегда ненавидела такую погоду. И солнце, и ветер вызывали в ней только отвращение, и она никогда не радовалась, смотря на красное небо и огромный желтый шар, спускающийся вниз, или на растения, которые ходили волнами под действием ветра. Все-таки дождь она любила больше всего. Он успокаивал, звон от его капель помогал заснуть намного быстрее обычного. И ее не мучили кошмары, если получалось забыться сном младенца в такую погоду. За это она и любила его.
Она идет медленно, изредка съеживаясь и убирая руки в карманы плаща. На улицах, как ни странно, никого нет, что явно помогает хрупкому силуэту Кейко выделяться. А она на самом деле необычная и немного другая. Беспросветная меланхолия, тонкое тело, напоминающее фигуру подростка, и какая-то железная сила воли, чье изображение виднеется во всей ее внешности. Каждый жест или движение, случайный взгляд, брошенный на какого-нибудь прохожего, отличают ее от серой массы большей части жителей Саэрта. Она до боли другая, чужая, странная. И по какой-то причине Катаока получает неописуемое удовольствие от своей вечной грусти. Да, просто радуется тому, что она несчастна. Несчастна до такой степени, что все готовы ее жалеть, помогать и восхищаться. Она обожает подобное отношение к своей скромной персоне. Ее увлечение – получать удовольствие от собственных никчемных страданий.
Карл научил ее всему, помог стать той, кем она сейчас является. Но он забыл объяснить лишь одну маленькую деталь, чье существование явно уничтожало Кейко. Что ей делать дальше, после его смерти? Вернуться к прежнему образу? Нет, глупо, ведь к становлению новой личности они прикладывали моря стараний. Зачем ломать то, что он упорно сооружал из подручных материалов? Она останется такой и не будет ничего менять. Внутренние изменения доступны лишь в собственном сознании. Точно так же с настоящим блаженством и страданиями. Осознание себя и окружающих – единственный ключ к гармонии и саморазрушению. А большая часть проблем всегда будет надуманной.
Площадь Белого дракона никогда не вызывала особого восторга у Кейко. Каждый раз она бросала презрительный взгляд на фонтан и быстро пересекала ее. Солнце уже практически исчезло за горизонтом, но изредка продолжает бросать свои лучи на Саэрт. Капельки, которые остались на скамейках, стоящих возле фонтана, переливаются всеми цветами радуги. Захватывающее зрелище, но она спешит. Кто-то предложил ей очередную работенку и обещал нехилое вознаграждение за успешное выполнение. Придраться не к чему, кроме места встречи. Какой-то трактир с неприметным названием. Хорошо, что он уточнил, где находится эта забегаловка. Во время разговора с ним Катаока не выразила ни одной эмоции, сказав только, что ей надо все обдумать. Три дня на размышления, и они встречаются в том заведении. Правда, была небольшая вероятность того, что он мог не прийти или опоздать. Если это случится, то придется ждать до тех пор, пока не уйдет последний посетитель. Можно будет отказаться, предоплата-то все равно у нее в кармане.
Огромная дверь протяжно заскрипела, и Катаока оказалась внутри. Довольно-таки большой зал, запах табака и еды, и, как ни странно, небольшое количество посетителей. Туда-сюда снуют официантки, внешность которых скрывается под покровом темноты, чье присутствие не смогли рассеять свечи. Люди поглощены разговорами друг с другом, некоторые слушают музыку барда, сидящего за одним из столов. Звон тарелок, дружный хохот посетителей, пьяные возгласы и мелодия, исходящая от гитары – все смешивается в один большой шумный поток, причиняющий адскую головную боль. Катаока быстро оглядывает помещение, потирая виски. К ее огромному сожалению, нужного человека пока нет, поэтому придется ждать. А это убивает.
Кейко садится за один из пустующих столиков. Нет никакого желания заказывать что-либо, но вежливость обязывает. К ней подбегает одна из размалеванных молоденьких официанток. Девушка начинает перечислять все блюда дня, старясь говорить как можно убедительнее и громче. Катаока выслушивает ее нудную речь. Нет никакой нужной информации или приятных сведений. Смысл продолжать разговор с необразованной девчонкой?
- Спасибо за предложение, но я откажусь от него. Принесите, пожалуйста, бокал красного вина. Думаю, им я сегодня и ограничусь,- дружелюбная улыбка, тихий и совершенно спокойный голос выводят из себя людей намного сильнее, чем крики и угрозы. Девица презрительно хмыкнула и удалилась в сторону кухни, по дороге захватив счет и грязную посуду с соседнего столика. Кейко сразу же забыла о недавнем инциденте, переключив свое внимание на посетителей. Она быстро пробежалась глазами по всем присутствующим, про себя разделив их на два лагеря: симпатичные и страшные. Вторых, к сожалению, оказалось больше.
Элизабет часто рассказывала Катаоке о своих подругах, ходивших в подобные таверны ради наличия жертв. Некоторые так и выскочили замуж, остальные получили неплохое вознаграждение за проделанную работу. Сама Кейко относилась к таким знакомствам совершенно спокойно, хоть и сама встретилась с Карлом в какой-то забегаловке. А привычка «сканировать» всех посетителей прицепилась к ней несколько лет назад, когда она пыталась найти замену погибшему Санадзаки. Он должен быть точно таким же. Характер внешность, привычки – все просто обязано совпадать. Навязчивая идея, пожирающая ее психику. Хорошо, что она избавилась от нее.
От этого занятия ее отвлекла официантка, подошедшая к столику. Девушка с силой поставила бокал перед Кейко и удалилась, вильнув пышной юбкой. Катаока с грустью посмотрела ей вслед. По поверхности жидкости пробежал стремительный блеск, исходивший от свеч, а несколько капель упало на стол.
Меланхолия имеет поразительно свойство: с ней можно жить вечно, получать удовольствие от этого прекрасного состояния. Да и слово красивое…

Отредактировано Keiko Kataoka (28.03.09 20:48)

Кейко всегда была уверена в том, что она привлекает внимание не только мужчин, но и женщин, вызывает в них совершенно разные эмоции. Кто-то восхищался, другой пытался приударить за ней, остальные могли тихо ненавидеть. А если подумать, то кого волнуют чувства посторонних людей? Ведь он дают тебе законную дозу удовольствий, чья основа состоит лишь из восхищения и ненависти. Ее замечают, видят, хотят, мечтают убить. Этого достаточно для того, чтобы насладиться обществом эмоций, исходящих от определенных людей. Сами носители тех чувств точно не вызовут в ней ни капли интереса. Замкнутость и небольшой страх, скрываемый под маской безразличия, не позволяют ей видеть в них что-то хорошее. Когда это началось? Если ей не изменяет память, то после смерти Карла она приобрела подобные черты. Ни одного друга, ни одной хорошей знакомой, присутствие которой обязательно в жизни любой девушки, не появилось за те шесть лет. Смертельная усталость, грусть и, возможно, капелька непонимания, смешанного с ненавистью ко всему, что она делала до этого, были ее спутниками, чье место вскоре заняла меланхолия. Подавленное состояние, неизвестная причина грусти и какая-то странная улыбка. Как же ее описала Элизабет? Немного грустная и довольная? Да, именно так. И только Бэс смогла выявить в ней ту радость, получаемую от собственных страданий. Хорошо, что она говорила редко, тихо и только по особым случаям. Иначе у Кейко могла бы лопнуть голова от такого обилия правды. Все-таки ее подруга всегда старалась залезть в душу своей подопечной, достучаться до сердца и послушать его печальную историю. Она нашла свою правду. Ту правду, которую все это время отрицала сама Катаока, напустив себе в глаза целую кучу пыли. Была ли она несчастна все это время? Бэс считала, что Кейко все придумала. Сама виновница тех разговоров свято верила в свою жалкую и грустную судьбу. Элизабет крутила пальцем у виска.
А сейчас она начала придерживаться мнения Бэс. Рано или поздно, но она должна была понять то, что большая часть проблем, присутствующих в ее мире в течение трех лет, была надуманной и совершенно безобидной. Если бы она на самом деле страдала, то не решилась бы просить помощи у кого-либо. Зачем ей это? Они ведь не поймут, не примут всю правду и истину. Зачем тащить их за собой, надоедая приевшимся нытьем. Но зато была меланхолия, которая помогала стоять на ногах, при этом сжигая все эмоции изнутри. Для кого-то она будет всего лишь депрессией, а для Кейко ее сожительство стало смыслом жизни. Хоть многие люди и имеют довольно-таки странное мнение насчет меланхоликов, но Катаока явно была исключением из правил, принятых кучкой серых личностей. Нытики, зануды? Нет, вряд ли. По какой-то причине она видела их совсем другими, воздушными, что ли. Да, именно воздушными. Остальные успешно были записаны в категорию «Психи».
Любовь к красному вину появилась лет шесть тому назад. Если ей не изменяет память, то пристрастил Кейко к этому напитку сам Карл. Он неплохо разбирался в алкоголе, отдавал предпочтение винам и ликерам. Санадзаки точно не имел никакой зависимости или прочей ерунды. К тому же он никогда не позволял себе напиться до потери пульса. Все-таки он знал меру. Так и получилось, что Катаока попробовала вино и прочувствовала его вкус. И она тоже знала меру во всем и, как однажды сказал Карл, преуспела в этом до такой степени, что его железная выдержка меркла на фоне ее спокойного отношения к подобным вещам. Даже в моменты истерики она редко превышала заранее определенную границу. Да и не было никакого желания играть в сумасшедшую актрису, ей это совсем не нужно. Она же взрослый человек…
Катаока явно не могла понять людей, чья привычка знакомиться отходила от общепринятых норм. Возможно, она и боялась подобных встреч, но и непонимание имело место быть. Неужели так сложно было подойти и поздороваться? Хотя… Слишком банально. Пресловутый Карл тоже обожал неожиданное начало разговора, когда человек подпрыгивал на стуле от испуга. В те времена это не вызывало у нее каких-либо отрицательных эмоций. Возможно, подобные вещи ее забавляли. Правда, тогда перед ней был Санадзаки, а сейчас незнакомый молодой человек, работающий в этой таверне. К тому же она точно не была настроена на новые знакомства и уже успела забыть о том, что в этом заведении есть еще какие-то люди. Кейко увлеклась созерцанием блеска, пробегающего по поверхности жидкости до такой степени, что и неприятная официантка, и остальные посетители ушли на задний план.
Легкая дрожь пробегает по телу, и Кейко медленно поворачивается к подошедшему парню. Она слегка наклоняет голову, что явно придает ее внешности еще больше грусти и, наверное, какие-то черты ребенка. В течение минуты она так и сидит, смотря ему в глаза. Совсем не двигается, застыла, превратившись в молчаливую статую. И снова никаких эмоций. Пусто, словно и не было его. Равнодушный взгляд пробегает по лицу этого человека, стараясь запомнить каждую деталь. Да, обычный. Довольно-таки симпатичный, но нет никакой изюминки. Такие толпами ходят по улицам Саэрта. Как обидно.
Катаока вздохнула и снова принялась за созерцание вина. Одной рукой она начала играть с бокалом, наклоняя его в разные стороны. Красная жидкость билась о стенки, изредка выплескиваясь на стол. По выпавшим капелькам быстро пробегал блеск, и Кейко начала улыбаться. Она и не собиралась пить эту гадость, ведь Карл приучил ее не заказывать что-либо для себя в подобных тавернах. Что ж, она просто не хотела сидеть за пустым столиком в течение вечера. И кого волнует, что посетитель даже не притронулся к еде или напитку? Если так оно и случилось, остатки все равно выльют в бочку или бросят на сковороду.
- Вот, значит, как… Обидно. Я думала, что здесь испытывают хоть капельку уважения к пристрастиям людей. Так не хотелось разочаровываться… Спасибо Вам, что предупредили. Не знаю, что бы я без Вас делала,- тихий и равнодушный голос. Такой спокойный, уверенный в себе, но в то же время в нем присутствуют нотки истерики и грусти. Кейко мастерски владеет подобными вещами. Если бы она не решила стать наемницей, то успех в театрах ей был бы обеспечен. Катаока медленно переводит взгляд на нового знакомого, потом с надеждой смотрит на дверь. Наверное, заказчик снова решил задержаться. Жаль, что ей придется сидеть здесь еще часа два. И снова ее внимание переключается на молодого человека. Дружелюбная улыбка, приветливый взгляд и веселый голос:
- Меня зовут Кейко, а Вас?-произнесла девушка. Кейко аккуратно наклоняет голову набок, стараясь наблюдать за реакцией парня, и через секунду она замирает. Молчит, смотрит ему в глаза и улыбается. Очередная попытка быть дружелюбной? Нет, вряд ли. По какой-то причине Катаока обожала вести себя как ребенок. И все всегда говорили, что у нее это прекрасно получается. Она протягивает руку парню, улыбается и понимает, что сегодня она домой вернется только через три часа.
- Мне кажется, или это вино больше похоже на вишневый сок? Моя мама делала такой, но никогда не выдавала его за другие вещи. По ее мнению, это был просто сок, не более. И на напиток богов он точно не тянул,-второй рукой девушка продолжала играться с бокалом. Крутила, вертела, ставила на место и даже не смотрела на него. У нее есть возможность остановиться, и вряд ли она сможет разбить что-то из-за собственной неаккуратности.
Если бы сейчас ее видела Бэс, то она бы наверняка сказала, что безумие Кейко, свойственное каждому из нас, достигло своего апогея в этой чертовой таверне. Элизабет часто говорила подобные вещи и, как ни странно, была права в большинстве случаев. И она бы точно решила, что Катаока окончательно срослась с меланхолией. Таким красивым и грустным словом.

Кейко перестала рассчитывать на помощь других людей уже больше десяти лет назад. Но тогда она была пятнадцатилетним подростком, что уже как-то объясняет ту ситуацию, а сейчас ее возраст никак нельзя назвать переходным. Ни Карл, ни Фридрих, ни Элизабет не внушали полного доверия к своим персонам, и Катаока часто старалась скрыть ото всех проблемы, терзавшие ее души в течение очень длительного периода. Санадзаки же считал, что они и так слишком привязаны друг к другу, целью Фридриха было воспитать в девушке хорошего и сильного иллюзиониста, а Бэс относилась ко всему чересчур спокойно. Никто из них не задавался вопросами, способными пробудить хоть каплю сомнения в искренности Кейко. Она грамотно скрывала все то, что могло накипеть в ее неуравновешенной душе. Банальное «все хорошо», расслабленное состояние и уверенность в том, что у нее на самом деле нет тревожных мыслей или других проблем. Эгоистичное отношение и полное отсутствие желание копаться в ком-то еще, кроме себя. Тогда для них этот факт казался идеальным. И дело было не в том, что никто не хотел брать на себя ответственность за слитые эмоции. Возможно, если бы кто-то попросил о помощи, они бы сделали все возможное, но по какой-то причине «утопающий» боялся или не хотел вмешивать в это остальных.
Однажды Элизабет сказала, что ее раздражает вечная меланхоличность Кейко. Она не стала объяснять причину столь неожиданного заявления, просто констатировала этот неприятный факт. К тому же Катаока сама понимала, что от людей она точно не дождется позитивных эмоций насчет состояния души, которое очень часто называют депрессией. Сама Кейко никогда не сможет поверить в то, что с ней происходит то же самое, что испытывают люди в ответ на какое-то грустное событие или чересчур внезапное изменение образа жизни. У нее нет никаких депрессий. Просто смертельная усталость от всего и небольшое количество грусти. Такое со всеми случается, и тратить на описание подобных чувств слишком много времени есть занятие, лишенное смысла. Но все мы хотим видеть в себе что-то особенное и удивительное, принимать собственную персону за человека, способного изменить мир. Даже Кейко до сих пор страдает подобными приступами мании величия. И она свято верит в искренность своей жалкой меланхолии. Если это, конечно, можно так назвать. Все-таки ее поведение отличается от общепринятого мнения о меланхоликах. С ней все совсем по-другому. Бэс говорила, что ее чувства не похожи эмоции, испытываемые людьми в депрессии. В ответ она получила лишь очередной грустный вздох, говоривший всем об их безнадежной глупости. Элизабет решила не вмешиваться, Катаока выдумала новое определение для меланхолии, но вскоре выяснила, что все это время она накручивала себя. Вполне возможно, что эта грусть стала привычкой, не имеющей ничего общего с настоящим. Отголосок прошлого, не более.
Парень, видимо, решил проигнорировать основную часть знакомства. Кейко устало опустила протянутую руку и снова принялась за разглядывание трактира. Перед ее столиком со скоростью просвистела та грубая официантка, бросив презрительный взгляд на Катаоку. Вторая же решила одарить ее приветливой улыбочкой. Что ж, на этот дружелюбный жест тоже не последовало никакой реакции от молоденькой фифы. Группа людей, сидевшая в нескольких метрах от нее, начала смеяться. Они дружно откинулись на спинки стула, схватившись за огромные животы. Самый страшный стереотип, по мнению Кейко, - такие мужчины. Грязные, неотесанные и грубые. Нет, не исключена возможность того, что они очень добрые и милые в душе. Но ведь первое впечатление зависит от внешности человека, а ни у кого нет рентгеновского зрения, с помощью которого можно было бы определить интересы, характер и желания человека. Поэтому-то Катаока сторонилась подобных представителей мужской половины населения Саэрта. Девушка снова вздохнула и перевела взгляд на нового знакомого. За это время, пока Кейко смотрела на остальных посетителей, он успел начать играть на гитаре. Красивая мелодия, мудрые слова… Катаока любила такую музыку и каждый раз восхищалась, когда слышала подобные вещи. Бокал с вином уже успел надоесть ей в качестве игрушки, и она отодвинула его от себя, даже не взглянув на него. Снова наклоняет голову, с интересом смотря на юношу, и замирает, окунувшись в магию музыки. Еще одна детская черта, чье появление никто не мог объяснить. Она и не пыталась играть, так получилось, что такое странное поведение вошло в привычку. К тому же она не видела никакого смысла избавляться от нее, так как все получали удовольствие от общения, проходившего в этом ключе. Ведь она не делала никаких глупостей, просто пара невинных жестов, похожих на обычные движения ребенка. Детей же не будут ругать, если они восхищаются талантом музыканта и, погружаясь в мир музыки, начинают медленно переводить свою голову в горизонтальное положение. Увидев, как маленькая девочка смотрела кукольное представление на главной площади Саэрта, Кейко решила, что позаимствует это действие на некоторое время. Правда, вскоре оно стало постоянным.
Парень закончил играть. Он толком и не посмотрел на реакцию своей слушательницы, да и она особо-то не наблюдала за ним в последние минуты выступления. Катаока отвела взгляд в сторону, уставившись на одну из свечей, висевших на противоположной стене. Тень от нее падала какими-то обрывками, которые изредка переливались и сменялись то темнотой, то слабым блеском. Находилась ли она под впечатлением? Да, наверное, этот термин подходит под описание ее состояния. Все-таки иногда попадаются приличные барды, смысл песен которых способны понять не все. Ведь они затрагивают иные темы, чье понимание доступно лишь мыслящему человеку. А тогда она пыталась найти в этой песне что-то знакомое. Просто проговаривала про себя строчки, копаясь в каждом слове, в каждой букве. Она часто так делала, но в большинстве случаев выяснялось, что вместо глубокой мудрости в тексте есть лишь набор разных слов, способных создать идеальное звучание.
Кейко аккуратно переводит взгляд на барда, стараясь не делать лишних движений. Да, какое-то напряжение, чье присутствие радовало ее двадцать четыре часа в сутки. Даже дома она нервничала и пыталась быть как можно тише и спокойнее. Снова рассматривает его, слегка прищурившись и улыбнувшись. Слова похвалы? Наверное, они доставляют удовольствием всем. Даже поэты и музыканты не останутся равнодушными к восторгу очередного слушателя или читателя.
- Красиво. Очень красиво,- на большее она пока не способна. Слишком тяжело сходу начать расхваливать чей-то талант. Надо «переварить» полученную информацию, осознать ее. К тому же, по мнению самой Кейко, не стоит бросаться на человека, порадовавшего тебя и красивым стихотворением, и очаровательной мелодией, с резкими и громкими восклицаниями. Да и особого желания нет заниматься такими вещами. Тихий голос с примесью восхищения, до ужаса спокойное лицо, говорящее о погруженности в свои мысли.
- Все нужно вспомнить, чтоб забыть,- пробормотала Кейко после того, как в очередной раз решила отвернуться от парня. Девушка начала смотреть в окно. Солнце уже село, оставив небольшие красные разводы на иссиня-черном небе. В маленьком окошке, сделанном на расстоянии двух метров от пола, не было видно ни звезд, которые уже наверняка проснулись от дневного сна, ни Саэрта. Лишь крохотный кусочек ночного бархата с кровавыми мазками. Именно этим зрелищем она и любовалась, стараясь выявить свою правду из строк песни, недавно спетой юным бардом.

Отредактировано Keiko Kataoka (29.03.09 20:33)

Время перевалила за полночь… Виктор перекинул гитару через плече и направился к двери, поклонившись по дороге юной Кейко., мысленно пожелав ей удачи.
«Милая девочка – подумал Он. – Надеюсь мы еще встретимся с ней в более приветливой обстановке»

>>>>> Роща и родник

Кейко очень редко желала кому-то зла, кроме себя. Каждый раз она искренне удивлялась той причине, по которой люди обижались на нее. Ведь она ничего не говорила, не совершала ни одного действия, способного ранить человека в самое сердце и оставить там небольшой отпечаток. И, возможно, из-за этого она так боялась общаться с кем-либо, так как прекрасно осознавала то, что человек может быть очень расстроен только потому, что Катаока неправильно выразила свои мысли. Девушка заранее настраивала себя на эту волну, считая, что она-то и станет катализатором очередной проблемы для определенной личности. Вечная настороженность и напряженность, смешанная с самым обычным страхом, заключенным лишь в банальной боязни быть понятым превратно. Каждый раздраженный ее болтовней человек становился неким богом, перед которым Катаока могла искупать свои грехи в течение года. Странное желание быть совершенно невинной и всеми любимой давало адскую комбинацию с презрением к большей части людей. Они казались ей идиотами, чья жизнь сводится лишь к удовлетворению своих скотских потребностей. И она всегда считала, что никогда не сможет стать такой же. До боли другая и непонятная. Странное чувство удовольствия, получаемое от подобного мнения, посещало ее голову каждый день, намекая на превосходство, свойственное ей с самого рождения. До жути глупая ошибка, закравшаяся в сердце и приросшая к нему уже несколько лет назад. Ошибка, которая помогает всем пережить одиночество, объясняя свое присутствие желанием быть другим в глазах тысяч или миллионов людей.
На действия барда Кейко отреагировала очень спокойно, и у нее не возникло ни единого желания продолжить разговор. Парень явно обиделся на чрезмерную безразличность и спокойствие Катаоки, что, наверное, и послужило причиной для такой резкой смены климата, царившего в момент их непринужденной болтовни. По какой-то причине девушку терзала лишь небольшая обида  на себя. Возможно, ему на самом деле не понравилось ее безучастие, проявившееся раз десять за жалкие двадцать минут беседы. Будь на его месте сама Кейко, она бы поступила точно так же. Вряд ли кому-то нравится быть проигнорированным во время встречи или нового знакомства. Она не относилась к этому типу людей, поэтому и забыла о присутствии барда в этой таверне. Как только он отошел от ее столика, она сразу переключила свое внимание на бокал с вином, отодвинутый чуть ли не на край стола. Если бы кто-нибудь тогда подошел к ней, то заметил бы, что лицо ее залилось краской. Кейко было стыдно.
Время тянулось крайне медленно, заставляя Катаоку сходить с ума от скуки и бездействия. Заказчик просил ждать его до самого закрытия, но при этом появиться в «Буйном ветерке» она должна была где-то за три часа до запланированной встречи. Бокал с вином уже давно надоел в качестве игрушки, и она просто перестала обращать на него внимание, снова передвинув его на другой край стола. Людей становилось все меньше, официантки и прочие работники начали собираться домой, но им явно мешали несколько припозднившихся посетителей, в число которых входила и Кейко. До официального закрытия оставался час, но хозяин заведения сам пошел собирать грязную посуду и недопитые кружки с пивом со столов, за которыми уже никто не сидел. Он прошмыгнул мимо Катаоки, одарив ее милой улыбочкой, и скрылся за занавеской, прикрывающей вход в кухню. По стенам ползали тени, чье происхождение относилось к многочисленным свечам. Они аккуратно раскачивалась над головами людей, но из-за малейшего резкого движения со стороны очередного подвыпившего посетителя они начинали судорожно болтаться на веревках, державших их. Кейко перевела взгляд на окно. Красные брызги уже давно исчезли с бархатного неба, оставив после себя лишь небольшие белые огоньки, пропадающие и вновь вспыхивающие каждые пять минут. Катаока устало вздохнула и посмотрела на часы. Время перевалило за полночь, заказчик так и не появился, что до жути раздражало Катаоку. Все-таки в вопросах, касавшихся ее работы, она никогда не шла на уступки и редко позволяла себе пропитаться чувством уважения или симпатии к жертве или человеку, желавшего увидеть своего давнего врага мертвым. Она просто выполняет свою работу, отличающуюся от остальных путей заработка повышенным уровнем опасности и количеством убитых людей, которые ни разу не перешли дорогу своему убийце. Что поделать, если для них так встали звезды. Внимание Кейко привлек бард, проходивший мимо ее столика. Парень поклонился ей и направился в сторону выхода из таверны. Катаока кивнула и снова покраснела, мысленно отругав себя за столь равнодушное отношение ко всему. Вскоре она принялась за игру с бокалом, стараясь занять свою скучающую персону хоть чем-нибудь. Будет здорово, если он не придет.
Раздался сильный скрип, и все оставшиеся посетители повернулись к недавно вошедшему мужчине. Он был очень высоким, в грязном потрепанном плаще и каким-то испуганным. Лицо закрывал капюшон, но какие-то его части были видны невооруженным глазом. Бледная кожа, блестевшая от пота и, как показалось Катаоке, слез, вырвавшихся из-за бега, губы, сжатые в тонкую линию, и очень странный взгляд, которые судорожно пробегал по всем людям, находившимся в таверне. Кейко сразу узнала в нем заказчика, с которым она вчера встречалась для получения предоплаты. Тогда он был более спокойным, но кого волнует состояние совершенно чужого человека? Мужчина немного постоял в дверях и направился в сторону столика Катаоки. Он сел напротив нее и опустил голову вниз, тяжело дыша. Девушка с интересом наблюдала за ним. Вскоре он взглянул на нее и начал бубнить что-то себе под нос. Кейко практически не слушала его. Еще одна профессиональная привычка фильтровать каждую фразу, произнесенную собеседником.
- А я уж думала, что Вы не соизволите порадовать меня своим присутствием. Скажите спасибо, что я не беру за ожидание деньги, господин Нариэль. Вас, видимо, хорошенько потрепали, если Вы забыли, кто я такая, - сказала Кейко. После этого она замолчала, стараясь уловить малейшее его движение. Пауза затянулась на несколько минут. Ни он, ни Катаока не стремились к продолжению беседы. Но работа есть работа, этого нельзя изменить. Она устало вздохнула и продолжила:
- Вы, как я вижу, пришли сообщить мне о начале выполнения Вашего заказа. Я права? Хотелось бы узнать, где сейчас находится жертва и что я должна делать с ней. У меня есть возможность приняться за дело уже сегодня, так как и время суток, и природа на этот раз стоят на нашей стороне. Вы понимаете, о чем говорю, господин Нариэль? - Кейко наклонилась к самому лицу мужчины и презрительно улыбнулась. Затем она последовала его примеру и откинулась на спинку стула, закинув ногу на ногу. Она ловко вытащила из кармана пачку сигарет и спички, бросив вторые на стол. Мужчина удивленно посмотрел на нее, и Катаока снова одарила его веселенькой улыбочкой. Она пока не будет курить. Ведь сначала надо выслушать то, что он скажет.
Люди имеют поразительное свойство, чья сила заключается в возможности играть любую роль. У некоторых это получается крайне плохо, а остальные, мало-мальски похожие на Кейко, родились актерами, старающимися жить заранее выбранной ролью и снимать затянутую маску лишь в моменты общения с людьми, которым они могли бы доверять всем своим сердцем. Жаль, что многие прирастают к таким вещам и забывают то, что раньше они были совсем другие.

Отредактировано Keiko Kataoka (07.04.09 17:38)

Видимо, на степень странности или идиотизма клиентов, обращающихся к услугам Кейко, огромное влияние имели звезды, которые регулярно вставали так, что на долю Катаоки выпадали личности, отрешенные от мира. В большинстве случаев все они были либо чокнутые, либо богатенькие придурки, с помощью денег решавшие, кого убить, а кто может продолжить свое никчемное существование на этой земле. Насчет любого у нее было свое мнение, чье содержание никогда не выходило наружу по одной причине. Катаока часто обдумывала ее, но, наверное, истинное осознание действительности пришло к ней сразу, хоть долгое время она и отгоняла его от себя. Люди были заказчиками и жертвами в первую очередь, а уже потом они делились по другим признакам. В будущем они могли стать и друзьями, и любовниками, но на тот момент их роль ограничивалась лишь скудной фантазией самого сценариста. В отношении к ним с большим пониманием или сожалением она не видела смысла. Слишком сложно было заставить себя убрать из глаз и сердца обманчивую пелену презрения и безразличия. Огромное число людей пытается играть в героев или обаятельных злодеев, которые в итоге оказываются чудесными добряками. Есть и такие, кто с самого начала решил испробовать себя на поприще настоящего ублюдка, убивая людей или нанося непоправимый вред всем. А зрителей становится все меньше и меньше. Ведь каждый хочет хоть секундочку побыть актером, отличающимся от серой массы скучных личностей. Поэтому-то и Кейко не церемонилась ни с одним из них. И даже сейчас умирающий эльф, сидевший перед ней, не вызвал сострадания к своей персоне. Его бессмысленные фразы уже давно потеряли какую-либо значимость в ее глазах, и она просто продолжала наблюдать за ним, сканируя каждое движение. Но в чем-то их взгляды на свое окружение совпадали. Да, очень часто люди уходят в потусторонний мир опустошенными и бессильными, с легкостью отпуская последние проблески жизни перед собой. Желание упасть и почувствовать неописуемую мягкость, обволакивающую тело и разум, с невероятной нежностью высасывающую остатки рассудка и энергии. Закрыть глаза, увидев где-то далеко рассвет, и заснуть, погрузиться в мир сновидений, отдалиться от  того, что было рядом, когда ты умирал. В этом и есть настоящее наслаждение, способное найти выход только после безумной усталости.
Кейко старалась держать ситуацию под своим контролем и вести себя как можно спокойнее, но какая-то странная напряженность не покидала ее тело в течение трех дней. Она нервно убрала выбившуюся прядь за ухо и снова принялась играть с бокалом, изредка бросая взгляд на своего собеседника. Его речь казалась слишком напыщенной, но в то же время можно было уловить в ней не только огромный жизненный опыт, но и твердую уверенность в своих словах и поступках. Он выглядел крайне плохо и тогда производил впечатление человека, который вот-вот упадет и умрет от болей, терзающих его изнутри. Несколько раз из его рта вытекла струйка крови, оставляя после себя красный след, проходивший по нижней губе и идущий до подбородка, откуда вскоре срывалась крохотная капелька, издалека напоминающая вино. Катаока же ожидала описание предстоящего задания и, как она уже поняла, убивать кого-то ей вряд ли придется. Эльф вытащил из-за пазухи небольшой сверток и придвинул его к девушке. Она ловко наклонилась к нему и начала рассматривать свое новое «задание». Красная ткань, в которую был замотан предмет, отдавала запахом пота и крови и была изорвана в нескольких местах, что позволяло Кейко разглядеть между ней золотой предмет. Она медленно убрала руку от бокала и аккуратно прикоснулась к наспех сложенному мешочку, лежавшему перед ней. Непонятное волнение, сопровождавшее ее во время встреч с клиентами, и томительное ожидание начала основных действий, за удачное выполнение которых можно было получить очень и очень приличные деньги. А если в это дело вмешивается золото эльфов, чьи залежи находятся лишь на территории Мифика, то возможность сорвать большой куш буквально росла на дрожжах. Как ни странно, но за несколько часов, проведенных вместе пару дней назад, и Кейко, и этот мужчина успели узнать друг о друге большую часть необходимой информации. Катаока не была полностью уверена, что Нариэль жил в Ихеро, но сам факт того, что их связывает история жизни по ту сторону портала, позволяет им проникнуться крайне интересной формой доверия. Вряд ли бы он стал предлагать это задание человеку, который ни разу не слышал о существовании другого измерения. А для Кейко выпал шанс, способный помочь ей снова увидеться с семьей и, возможно, переосмыслить цель своих действий, направленных на банальное желание избавиться от скуки.
Она ловко выдернула ткань из-под предмета и быстро прикрыла его от любопытных глаз посетителей таверны, закрыв им весь обзор тряпкой, в которую был завернут браслет. Он выпал из своего убежища очень неудачно и издал соответствующий звук при соприкосновении со столом. «Безделушка» закрутилась в неистовом темпе, сбавляя частоту оборотов. В течение этого небольшого отрезка времени Кейко внимательно наблюдала за ним и успела отметить, что перед ней было очередное произведение ювелирного искусства. Как только браслет остановился, девушка принялась разглядывать его еще пристальнее. Одной рукой она поворачивала его, стараясь уловить каждую мало-мальски значимую деталь. Рука мастера, знавшего свое дело, чувствовалась в каждой частичке золота, и ее выдавал не только замысловатый узор, но и некая аура, переданная создателем за годы тяжелейшей работы. Сомнений не осталось после первых трех секунд, так как Катаока убедилась в том, что Нариэль пострадал из-за драгоценности, принадлежавшей эльфам. Вполне возможно, что у него пытались отобрать эту вещицу. Но кого это сейчас волнует?
- Хотите сказать, что мне надо будет доставить браслет в Мифик? Мы оба понимаем, о чем идет речь, и я должна была сразу догадаться, что Ваше предложение имело такую баснословную награду за успешное выполнение из-за перебрасывания через портал. Что ж, я согласна, но тогда мне придется уйти отсюда сию секунду, так как времени у нас осталось слишком мало. И в инструкциях я не нуждаюсь, ибо имею небольшое представление об этом человеке. Нариэль, Вы первый, кто смог пробудить во мне интерес к работе, удовольствие от которой я не получала уже больше года. Спасибо Вам за это, - Кейко произносила это довольно-таки тихо. Лишние свидетели им не нужны, да и кричать о таких вещах в суеверном Саэрте запрещено. Все это прекрасно понимали, поэтому встреча должна была пройти как можно спокойнее и сдержаннее. Если подумать, то у них получилось.
Девушка аккуратно натянула на левую руку браслет и достала из кармана горсть золотых монет. Она положила их рядом с бокалом, до содержимого которого так и не дотронулись. Кейко еще раз оглядела помещение, убеждаясь в отсутствии подслушивающих или подглядывающих. К ее счастью, большая часть людей ушла, а остальные предпочли заснуть в пустых тарелках. Свечи уже давно погасли, и единственным источником света осталась занавеска, пропускавшая через себя отблески пламени камина из кухни. В самом зале царила тишина, нарушаемая лишь равномерным храпом напившихся мужчин. Между столов сновали официантки, осматривая помещение в поисках разбитых бутылок или заброшенных в углы кусков мяса. Они забыли о спокойствии, которым представители их работы должны были мастерски владеть, и изредка проговаривали себе под нос ругательства, когда находили то, что могло изрядно подорвать уют их скоромной таверны. В данном случае это были полусгнившие остатки, пролежавшие без движения уже несколько дней.
Кейко в очередной раз взглянула на эльфа. Он еле сдерживался, чтобы не потерять сознание. По его лицу пробегали влажные дорожки, оставленные капельками пота, и иногда он вздрагивал от очередного приступа боли, терзающей его изнутри. Катаока самодовольно хмыкнула и вытащила одну сигарету из пачки, брошенной на стол минут пять назад. Вскоре в ее руках оказался спичечный коробок, и из него она ловко выудила две спички. Желание хоть как-то посочувствовать умирающему мужчине исчезло после первых его слов, поэтому Кейко, получив всю нужную информацию, отправилась в сторону выхода, по дороге захватив все свои личные вещи. Отойдя на два метра, она повернулась к своему собеседнику.
- Удачи Вам. Надеюсь, как-нибудь мы еще свидимся, - она говорила это с какой-то жестокой и злой улыбкой, как будто намекая на скорую кончину несчастного эльфа. После незамысловатого прощания девушка подожгла сигарету и быстро покинула таверну. Раздался соответствующий скрип, и ее присутствие теперь выдавал лишь нетронутый бокал вина и горсть золотых монет, чья ценность точно не имела значения для людей, к категории которых относилась и Катаока. Хотя даже она имела обыкновение быть меркантильной сукой.
----> Площадь Белого дракона

***
Планирую перебраться в Мифик. Надеюсь, я смогу получить разрешение администрации, ибо в Саэрте играть не с кем. =_=

Отредактировано Keiko Kataoka (09.04.09 18:25)

Не услышать жуткий шум с верхних этажей, казалось было, не услышать ничего. Жизнь в таверне только начиналась - к вечеру усталые работники..нет, не "ножа и топора" и вовсе не "романтики с большой дороги", а просто трудяги - разномастные рабочие, наполняли пространство таверны и наслаждались выпивкой да горячей едой. Качество пищи тут как было всегда, так и сейчас оставалось средним. Но главное что? Хорошая компания! А ее тут всегда хватало. И дуали, и змеелюди, и просто люди отлично проводили время.
А тут нате вам. Словно бесы по чердаку прыгают и скачут.
Аэсерт нахмурился, как только это "началось". Не к добру, ой не к добру. Но в различные сказки он не слишком-то верил, разве был готов принять нашествие пришельцев с иных планет - летали когда-то над городом, их корабли еще тарелками назвали. Тоже мне..корабли..Суповые...
Змей сердито махнул рукой одному их охранников и, взяв связку ключей, пошел  наверх, поднимаясь по отчаянно скрипевшей лестнице, которую неплохо бы уже давным-давно смазать. Да все как-то руки не доходят..
- Наверное опять Мириан шумит, старый маразмазтик, - Мириан был дружелюбным дедком.. Дружелюбным до той поры, пока не дорвется до любимого рома. И начнет буянить. Эхе-хе...Змей поднялся на второй этаж, постоял пару секунд, сканируя коридор на малейший шум, но.. вынужден был отметить, что на деда зря думал. Звук шел откуда-то сверху.
- Ошшшссс... - прошипел зеленый тихо, поднимаясь выше. Вот незадача. Что могло нашуметь на чердаке?! Полтергейсты? Бред.
Ключ от нужной дверки нашелся быстро. Проворачивался, правда, медленно. Замок, наконец-то, щелкнул и дверь открылась. Аэ облизнул губы и зашел внутрь. Странно. Раньше этой штуковины не было.Или была? Все равно - какая-то она не такая. Да и..пыль еще не осела, и разломаны пара стульев, не беда. - Шххх-хто это.. - пробормотал он едва слышно, по-прежнему стоя ближе к порогу и думая на тему "идтить дальше или не идтить".

- Змея? - было сказано на чистом т'ару. "А кто же еще?" - мысленно фыркнул Аэсерт, но все-таки среагировал хоть как-то на эту фразу, которая его все-таки чем-то да насторожила:
- Точнее, "змей", - не замедлил поправить ее Аэ, с нескольким напряжением наблюдая за палкой в руках девушки. Интересно, однако... Эт-то еще кто? И что она тут, извольте доложить, делать соизволит? Однако.. Но и на вора не похожа, да и не стал бы вор себя запирать изнутри. А на прочность ставен, чердачного выхода и дверей хозяева заведения никогда не жаловались...да и денег на это не жалели. Мало ли чего?
- Кто вы и что вам надо от меня? Предупреждаю, я буду защищаться. Выйдите на свет, что бы я вас видела.
- Вот з-с-сначит как? - удивился Итош, складывая на груди руки, - а вам не каж-шется, что если вы находитесь (или вам суждено находится..) в моем заведении, то и я долж-шен уам эти вопросы задавать? И еще, - он ухмыльнулся, - з-сдесь нет света, не считать же единственное окошко с пробивающимися туда кое-как лучами з-саходящего солнца - источником его? - зрачки змея сузились. Он помолчал, недовольно разглядывая девичью фигурку и продолжил, после некоторой заминки, - Вот уж дейс-ствительно говорят, славен чудесами своими Саэрт, да были бы эти чудеса еще во славу его, а не черте-какими, - далее последовал тихий смешок, перемежающийся свистящим фырканием, - Я по идее должен был бы позвать страж-шу, но я не буду этого делать и ес-сли вы... стали причиной произошедш-шего, поверьте, у меня х-хватит ума забыть это и даж-ше устранить это..все, - он махнул рукой, - Только ради всего что вам свято, покиньте мой нес-счастный чер-рдак и спус-ститесь ко всем пос-стояльцам, уваж-шаемая... Я бы хотел узнать как и для чего вы з-сдесь оказались, - он шевельнул хвостом, - Но на воришку или разбойницу вы не тянете, уж не обиж-шайтес-сь. На ученого разве ч-што. Потому и не з-садаю лиш-шних вопрос-сов, - проворчал он уже себе под нос, делая шаг в сторону от двери и давая девушке шанс спуститься вниз.
- Ах да, - блеснули зубы, - Не желаете ли чего-нибудь выпить или перекус-сить?